Визитная карточка хищницы [= Без пяти минут адвокат ] - Наталья Борохова

Елизавета постаралась унять нервную дрожь и собраться. Итак, какие возможны варианты?..

Она заходит и вежливо приветствует своего клиента: «Здравствуйте! Я ваш адвокат и готова выслушать всю правду, какой бы ужасной она ни была. Начинайте…» Зверев криво усмехнется: «А не пошла бы ты к чертовой матери…» Далее непечатно… Что еще ожидать от бандита?!

Этот вариант не годится. Какое ей дело до правды, она ведь не прокурор! Пожалуй, нужно сознаться, что у нее нет никакого опыта в ведении таких сложных дел. Это будет честно. «Здравствуйте, я ваш адвокат. Хочу признаться, что вы у меня первый подзащитный, и вы вправе отказаться…» Нет, и это не пойдет. Как он ответит, понятно (смотри вариант выше…). Кому нужны неопытные защитники?!

«Здравствуйте! Я ваш адвокат и хочу обсудить с вами линию защиты в суде. Не сомневаюсь, мы найдем с вами общий язык…» Вот так вроде бы неплохо. Простенько, но с достоинством.

Остановившись на третьем варианте, Елизавета решила не ломать себе голову, тем более что перед ней мелькнул дорожный указатель «с. Калач». В этом самом Калаче и находится следственный изолятор, где томится в ожидании суда Иван Зверев.

После оформления всех необходимых документов в административном здании Елизавету сопроводили через территорию с колючей проволокой. Оказавшись в тесной комнатке со стенами, выкрашенными в казенный зеленый цвет, Елизавета наконец пришла в себя. Разложив бумаги на узеньком неудобном столе, она села, по привычке желая пододвинуть стул поближе. Но не тут-то было! Привинченный к полу, он оказался на приличном расстоянии от стола. Так что записи можно было делать разве что на коленях. Напротив оказалась тесная металлическая клетка, в которой, по всей видимости, должен был расположиться ее подзащитный. На столике стояла жестяная баночка – примитивная пепельница. Отворилась дверь с окошечком, зашел конвоир. Проверив, в порядке ли замок на клетке, он подмигнул Елизавете:

– Не волнуйтесь. Запрем его так, что он не дернется.

Елизавета сглотнула:

– А что? Он может?

– А как вы думали? У него на личном деле красная полоса, что означает – «склонен к побегу и насилию». Вот так!

Бросив столь многозначительную фразу, конвоир нахмурился.

– Если что… – тут он перешел на шепот, – звоните. Конечно, если успеете.

Он показал на кнопку с грозной надписью «тревога». У Елизаветы душа ушла в пятки. Мужчина, закончив валять дурака, наконец вышел, оставив перепуганного адвоката наедине с мрачными предчувствиями.

Тишина длилась долго. Елизавета успела прокрутить в голове возможные варианты своего спасения. Дотянулась до тревожной кнопочки. Интересно, сможет ли она достать ее, не привлекая внимания? Наконец залязгали засовы, раздались тяжелые шаги. Она встала. В бокс ввели рослого молодого мужчину, заполнившего, казалось, все свободное пространство крошечной каморки. Его поместили в клетку, закрыли замки. Конвоир вышел. Повисла напряженная тишина.

– Здравствуйте. Я ваш адвокат, – услышала Елизавета собственный робкий голос.

Она замолчала, пытаясь определить реакцию сидящего перед ней человека. Сделать это было нелегко. Он ушел куда-то в свои мысли. Склонив коротко стриженную голову, он, казалось, не замечал Елизаветы. Короткая майка без рукавов обнажала его мощные плечи, на мускулистых буграх которых чернела нацистская свастика. Он молчал.

– Я не сомневаюсь, что мы найдем с вами общий язык. Я хочу обсудить сейчас линию защиты в суде… – еще более неуверенно проговорила Елизавета.

Мужчина дернул плечами. «Все, – пронеслось в голове у Елизаветы. – Сейчас пошлет меня к черту, а потом…» Она смерила глазами расстояние до спасительной кнопки.

Зверев поднял голову. В пустых светлых глазах отсутствовало какое-либо выражение. В них не было мысли. Они смотрели в пустоту, куда-то сквозь Елизавету. Его лицо исказила гримаса.

– У тебя нет ничего вкусненького? Я хочу конфетку! – вдруг жалобно захныкал он.

Оказавшись в салоне своего автомобиля, Елизавета брезгливо потянула носом. Специфический запах тюрьмы – смесь дешевого курева и человеческого горя – крепко въелся в ее волосы, элегантную короткую шубку. Этот запах, знакомый всем, кто когда-нибудь хоть раз посещал подобные заведения, останется в памяти начинающего адвоката надолго. Лиза была выбита из колеи. Нет, такого она не ожидала. Опасаясь встретить откровенно враждебный прием, снисходительную усмешку, в лучшем случае – благосклонное внимание к ее скромной персоне человека, привыкшего повелевать, ни во что не ставившего человеческую жизнь, она столкнулась с первой неожиданностью. Елизавета никогда не забудет прозрачного взгляда светлых глаз, пустых глаз идиота. Не было сомнений – человек, чью судьбу Елизавета Дубровская будет пытаться защитить в суде, является жалкой развалиной прежнего Зверя.

– Ты можешь быть свободна, дорогая, – шлепнув Мариночку по упругой попке, молвил Грановский.

Раскинувшись на кушетке со стаканом свежевыжатого апельсинового сока, приготовленного секретаршей, он удовлетворенно смежил глаза.

Посещая трижды в неделю престижный спортивный клуб, Семен Иосифович имел все основания гордиться своей неплохой спортивной формой. Плавание по голубым дорожкам бассейна, занятия в тренажерном зале, массаж, сауна, маникюр, солярий – вот далеко не полный перечень тех благ, которыми тешил Грановский свое бренное тело. Не только физкультура, но и сбалансированное питание, витамины, а также регулярный секс с молоденькими партнершами позволяли ему ощущать себя намного выше той планки, которая предполагалась для его вообще-то солидного возраста. Вот и сегодня, получив очередную дозу любви на узеньком служебном ложе, он думал о том, насколько прекрасна и занимательна жизнь.

«Боже! Что выделывала со мной эта скромница Марина! Вот уж где в тихом омуте водятся чертенята. Затейница!»

Грановский прекрасно осознавал, что старания Мариночки не столь уж бескорыстны. Получив хорошо оплачиваемое место секретарши, она больше всего боялась его потерять, тем более что желающих занять его было более чем достаточно. Она привлекательна, но есть масса девушек красивее, а главное, моложе ее. Она старательна, но найдется немало претенденток, которые будут вертеться подобно волчку за такие-то деньги. Она изобретательна в постели, и, возможно, это позволит ей продержаться на плаву немного дольше. Но, неглупая от природы, Марина осознавала, что ее положение непрочно и достаточно небольшого промаха, чтобы оказаться в рядах безработных.

Впрочем, она была недалека от истины. Грановский не особенно ценил купленную любовь и понимал, что этого добра за свои деньги он получит всегда и по высшему разряду. Утопая в неге расслабленности, Семен Иосифович предавался неторопливым размышлениям: «Женщины… Все они шлюхи. Только одни продаются открыто и дешево, другие же требуют не только денег, но и внимания, поклонения, жизни, наконец. А если разобраться, то разницы между ними никакой! Взять, к примеру, мою жену. Чем она отличается от этой всегда доступной Марины? Пожалуй, только тем, что цена, которую я когда-то заплатил, оказалась слишком высока. Я посвятил ей большую часть жизни и с течением времени все больше задумываюсь о том, что когда-то переплатил лишнее. Где женщины, о которых слагают стихи, которым посвящают песни? Где загадочность и почему вокруг одна плесень?»